Беляева Ольга Сергеевна

Номинация - Публицистика

Один день ребенка, пережившего войну.

«Вы смотрели в глаза тех детей,
Знает кто о войне не из книжек:
Потерявших отцов, матерей,
С умным взглядом не взрослых детишек?...»
Екатерина Кириллова

Дети войны… Это особенные люди нашей страны, которые живут среди нас, хранят горькую память о своем взрослом военном детстве и несут эту память через всю свою жизнь. Наравне со взрослыми им довелось пережить и испытать такое, что порой трудно представить. Я о той страшной войне знаю из рассказов моей бабушки Синицыной Татьяны Алексеевны. Ей было одиннадцать, когда началась война. Отец отправлял свою маленькую Танюшку в пионерский лагерь в город Вологду, провожал на вокзале. Вдруг в репродукторе стихла веселая музыка и диктор объявил страшное сообщение. Германия напала на нашу страну, началась война! И сразу детство оборвалось. Для детей той далекой военной поры сразу началась взрослая жизнь. Долгих четыре года моя бабушка не видела своих родителей. «Что самое страшное было для тебя?» - спрашиваю бабушку. «Голод и тревога за родителей» - отвечает она.
Моя бабушка в годы войны жила в Вологде у своей тетки. Бабушка вспоминает, как над городом кружили немецкие самолеты, а наши зенитчики охраняли небо. Один немецкий самолет был сбит и поставлен на городской площади на всеобщее обозрение. Очереди за хлебом, сигналы воздушной тревоги, бомбоубежище, заклеенные газетными полосками окна домов и жестокое чувство голода – так проходило военное детство моей бабушки. Вместе со смертельной опасностью подступал голод. Норма хлеба на человека стремительно уменьшалась и дошла с 400 граммов в день до 125 граммов на человека. Нужно было спасать детей от голодной смерти. Было принято решение уехать из Вологды в деревню, туда, где легче пережить голод.
Бабушка хорошо помнит этот день, он был трудным, долгим и страшным. Она рассказывает: «Рано утром тетя разбудила меня. Поесть было нечего, хлеб был съеден еще накануне. Выпили чай, но чувство голода не покидало меня. Стали собираться на вокзал. Вещи были сложены в большую шаль и затянуты в тугой узел. Своего грудного сынишку Валентина тетя завернула в детское одеяло и дала его нести мне как самый легкий груз. Путь предстоял долгий. Помню, как меня усаживали в поезд. Я боялась, потому что видела настоящий поезд впервые. Плакала, просила вернуться обратно, но возвращаться нельзя, нужно было ехать. Ехали долго, часто останавливались, подбирая новых пассажиров. Маленький Валюшка плакал и тетя совала ему в рот корочку хлеба, завернутую в платочек. Он жадно начинал сосать ее и успокаивался.
Вышли из поезда и вдруг моя тетя достает черствый кусочек хлеба, который сберегла специально для этой поездки. Знала, что путь будет долгий и трудный. До сих пор вспоминаю его вкус, вкус военного горького хлеба, согретого заботливыми руками. Начиналась самая трудная часть нашего пути, нужно было пройти пешком десять километров до деревни. Сначала шли вдоль железнодорожного полотна по насыпи. Шли медленно, часто останавливались отдохнуть. Мимо, грохоча железными колесами, проезжали поезда. Из вагонов выглядывали наши солдаты, которых увозили на фронт. Помню их грустные лица. Проезжая мимо нас, все солдаты махали нам руками, прощаясь с нами, кто-то навсегда. Мы махали им в ответ, а моя тетя плакала и рукой в воздухе крестила их.
И вдруг произошло страшное. Я споткнулась и мои тонкие слабые детские руки не удержали бесценный груз. Маленький Валентин выпал у меня из рук и покатился под откос. Мы замерли. Как долго он падал! Малыш не издал ни одного звука, не вскрикнул, не заплакал. Моя ослабевшая и уставшая от долгой дороги тетя медленно спустилась вниз, подняла сынишку, прижала губы к его лицу и долго тихо стояла. У малыша не было сил заплакать. «Дышит» - сказала она одно единственное слово и дальше понесла его сама. Смерть плелась вместе с нами, дышала нам в спины, цеплялась костлявыми руками, не отставала… Только к вечеру мы пришли в деревню. Слезы радости от долгожданной встречи. Валентина положили на стол, развернули одеяло. Худенькое синенькое тельце обтянутое кожей. Он лежал и тихонько постанывал. В деревне жить стало немного полегче. Варили суп из лебеды и крапивы, а хлеб пекли из сушеных головок клевера.»
Бабушка замолкает и тихие слезы медленно текут по ее лицу. Она думает о своих родных, не все пережили эту страшную войну. Я шепчу ей на ушко: «Не плачь», обнимаю ее за шею и готова слушать ее рассказы вновь и вновь. Ближе к концу войны бабушке довелось увидеть пленных немцев. Они работали на восстановлении Вологды, чистили канализационные трубы. Вся детвора бегала смотреть на них. А притихшие, молчаливые немцы подкармливали детей хлебом, отдавая свои продовольственные пайки. Бабушке тяжело вспоминать о войне. Она, как и многие тысячи маленьких граждан нашей страны, разделила с родиной ее судьбу. Взрослое военное детство выпало на ее долю.
И сейчас бабушка до сих пор очень бережно относится к хлебу, не пройдет мимо чужого горя, старается помочь каждому в меру своих сил. Она для меня пример человеческой стойкости, мудрости, жизнеутверждающей веры в добро и просто замечательный человек.